а могло быть так:

Ей уже было в другую сторону, но я обнимал её и целовал в эрогенные зоны, как бы невзначай, мимолётно, а она плавилась под моими руками, как воск в пламени свечи. Красивый образ, но вообще-то она не оставалась в долгу, так что трезвость моего восприятия явно уплывала.
- Я тебя провожу, - сказала она, слегка охрипнув, и первой зашла в вагон метро.
Не люблю публичные ласки... Но в вагоне мы не останавливались. Некоторых усилий стоило вовремя из него выйти. И вот мы стоим на станции. Она делает вид, что собирается попрощаться. Я делаю вид, что верю ей. Ласки длятся...
- Ну пойдём же, - ласково, как маленькому ребёнку, говорю я ей.
И она идёт со мной, словно загипнотизированный кролик под взглядом удава, недолгую дорогу от метро до дома, а стоит мне закрыть дверь, словно отбрасывает скованность вместе с сомнением и с одеждой впридачу. Упираясь руками в стену, она...

или так:

Она появилась из-за пилона, и я не смог сдержать лёгкой гримасы: не в яблочко. Глупость, конечно, она красива и привлекательна, но у меня болела голова, и мельчайшие детали могли стать не соринкой в глазу, а скалой на фарватере. Я через силу (из-за головной боли, а не что там кто подумал) улыбнулся и повёл её в любимый тихий уголок, каких немного в Большом Городе, болтая по дороге необязательную чушь о смысле жизни. Мы сидели, пили чай из крохотных чашечек, молчали о том, о чём незачем говорить и говорили о том, что не требует молчания... Уже не помню, что она сказала тогда, но мне захотелось погладить её по голове, невербально выражая таким образом восклицание "ай, молодец". А её дыхание участилось, глаза закрылись, чтобы не мешать хозяйке ненужной зрительной информацией, и я понял, что не знаю, смогу ли довезти её до дома раньше, чем она перестанет твёрдо стоять на ногах. А потом...

или даже так:

я пригласил её тогда, как приглашал гостей и ранее, а она вдруг обосновалась у меня прочно, по-хозяйски, видимо, решив, что моя открытость - это приглашение к совместной жизни. И тогда однажды вечером, переступая порог собственного жилища, в котором меня встречала она, готовясь порадовать свежеприготовленным ужином, я с ужасом ощутил, что это уже не моё жилище. Я ушёл в себя, как в раковину. Она восприняла это настолько остро, что в три часа ночи собрала вещи и хотела было уйти. Я собрал те ошмётки дара красноречия, коии оказались к моим услугам во внезапно разбуженном мозге, и объяснил ей, душераздирающе зевая, что до утра дело терпит. К счастью, она мне поверила. Утром она ушла, и больше я её не видел.

а может быть, вот так:

я улыбнулся ей, она улыбнулась в ответ. Я сказал ей что-то приятно-необременительное, она откликнулась. Мы болтали, и я знал, что протоколом подразумевается попытка завести знакомство. Я наплевал на протокол. И не потому, что она была нехороша собой или неумна - нет, просто мне не хотелось разрушать эту хрупкую необязательность, которую мы играючи перебрасывали друг другу, занимаясь словесным пляжным бадминтоном. Потом я встал и вышел.

чёрт, даже и такое возможно:

- знаешь, моё отношение к тебе не зависит от того, насколько быстро ты начинаешь хотеть секса. В моём лексиконе нет слова "блядь", так что игру в "на самом деле я не такая" можно запаковать и сложить на полку для общения с приличными мальчиками.
- а откуда ты знаешь, хочу я секса с тобой или нет?
- :-) чую.
- ну я серьёзно!
- и я серьёзно. Желание имеет прекрасный, слабый, но вполне различимый запах. Ты пахнешь, и твой запах меня заводит.
- старый развратник! - её лисья мордочка лукаво улыбалась.
- вряд ли старый, скорее опытный. - показал я язык.
- зануда!!!!!

и мы, хохоча во всё горло, принялись шутейно бороться, распугивая прохожих


Это было? Этого не было? Это ещё будет? Да, да, да.